Он знал, что теперь у него есть друг. Самым страшным за это время было для него одиночество, а на свете нет слов, способных выразить разницу между одиночеством и дружбой. Быть может, математики и правы, дважды два — четыре. Но два — не дважды один, а тысячу раз один.